Григорий Юдин, профессор политической философии:
Все, что мы сейчас понимаем под демократией, появилось совсем недавно — по сути дела, только в XIX веке. И все это совсем не похоже на классические образцы демократии. На то, что под демократией понимали раньше.
Собственно, с античности и до недавнего времени все оценки демократии — крайне критические. Кто-то предельно радикально — традиция Платона, кто-то с нюансами — традиция Аристотеля, но почти все без исключения называют ее худшим из возможных режимов. Демократия — это зло. И только в начале XIX веке все внезапно меняется. Появляются работы, которые описывают демократию как благо, как правильный, наиболее эффективный и справедливый режим. Что изменилось?
Главным образом, изменилось понимание демократии. Под демократией стали понимать нечто принципиально новое. А именно — социальное равенство в самом общем виде. А потом происходит еще одна трансформация; под демократией начинают понимать либерально-конституционный режим, основанный на политическом представительстве, выборах, системе сдержек и противовесов. В этой системе, безусловно, есть какой-то демократический элемент, а потому получилось создать иллюзию связи с классическими образцами, хотя на самом деле к классическим образцам все это имеет очень слабое отношение. Окажись на нашем месте человек эпохи Перикла, то ему бы и в голову не пришло назвать современный либерально-демократический режим демократией. С его точки зрения, это было бы скорее какой-то специальной версией олигархии или аристократии.
Нынешняя демократия не является властью народа
Один из идеологов либерализма, Бенжамен Констан, тогда же, в начале XIX века сформулировал разделение двух типов свободы: свобода древних — свобода совместного политического действия, и современная свобода — максимально возможная свобода индивида от внешнего принуждения. Классическая демократия соответствовала идее древней коллективной свободы, новый либерально-конституционный режим — свободе индивидуальной.
Нынешняя демократия не является властью народа, не является практикой коллективного самоуправления. Тут совсем другая логика, которую прямо сформулировал классический теоретик современной демократии Йозеф Шумпетер: «Давайте будем называть демократией ситуацию, когда управляют элиты, а массы могут повлиять на это, лишь подав свой голос за представителей элит». То есть элиты сражаются друг с другом за то, чтобы быть выбранными массой. Больше никаких рычагов власти у масс нет. Все сегодняшние рейтинги, определяющие, насколько режим демократичен, опираются прежде всего на это определение Шумпетера: есть ли выборы, насколько эти выборы честные, насколько регулярные. Выборы — это ключевой институт современной демократии, но этот институт определяет не власть народа, а его участие в борьбе элит за власть. Собственно, в этой системе демократией называется аристократическая власть — власть лучших (не важно, что лучшие тут не по происхождению, а по выбору населения), демократический же элемент имеет исключительно функцию легитимизации этой власти элит.
А потому то, что мы называем сегодня кризисом демократии, является кризисом либерально-конституционных режимов. И главная причина этого кризиса — обнажение аристократической природы либерально-конституционных режимов, и естественное расхождение этой логики с логикой демократизации.
Либерально-конституционный режим, чтобы получать демократическую легитимность, должен создавать ощущение демократизации, при этом так, чтобы реально никакой демократизации за рамками, описанными Шумпетером, не было. И это все труднее становится делать. Людям обещают, что они и их интересы будут представлены, а они оказываются не представлены никем, они ощущают, что их никто не представляет. Людям обещают, что от их голоса что-то может измениться, а они видят, что никакого влияния оказать ни на что не могут.
И, как следствие, с одной стороны, потеря людьми интереса к политике и выборам —деполитизация, чреватая сбоем системы демократической легитимизации. А с другой, нарастающая волна требований усиления демократии. Истории с Brexit и Трампом — ровно про это. Протестное голосование против самой системы формальной демократической легитимизации.
(Отсюда)
Все, что мы сейчас понимаем под демократией, появилось совсем недавно — по сути дела, только в XIX веке. И все это совсем не похоже на классические образцы демократии. На то, что под демократией понимали раньше.
Собственно, с античности и до недавнего времени все оценки демократии — крайне критические. Кто-то предельно радикально — традиция Платона, кто-то с нюансами — традиция Аристотеля, но почти все без исключения называют ее худшим из возможных режимов. Демократия — это зло. И только в начале XIX веке все внезапно меняется. Появляются работы, которые описывают демократию как благо, как правильный, наиболее эффективный и справедливый режим. Что изменилось?
Главным образом, изменилось понимание демократии. Под демократией стали понимать нечто принципиально новое. А именно — социальное равенство в самом общем виде. А потом происходит еще одна трансформация; под демократией начинают понимать либерально-конституционный режим, основанный на политическом представительстве, выборах, системе сдержек и противовесов. В этой системе, безусловно, есть какой-то демократический элемент, а потому получилось создать иллюзию связи с классическими образцами, хотя на самом деле к классическим образцам все это имеет очень слабое отношение. Окажись на нашем месте человек эпохи Перикла, то ему бы и в голову не пришло назвать современный либерально-демократический режим демократией. С его точки зрения, это было бы скорее какой-то специальной версией олигархии или аристократии.
Нынешняя демократия не является властью народа
Один из идеологов либерализма, Бенжамен Констан, тогда же, в начале XIX века сформулировал разделение двух типов свободы: свобода древних — свобода совместного политического действия, и современная свобода — максимально возможная свобода индивида от внешнего принуждения. Классическая демократия соответствовала идее древней коллективной свободы, новый либерально-конституционный режим — свободе индивидуальной.
Нынешняя демократия не является властью народа, не является практикой коллективного самоуправления. Тут совсем другая логика, которую прямо сформулировал классический теоретик современной демократии Йозеф Шумпетер: «Давайте будем называть демократией ситуацию, когда управляют элиты, а массы могут повлиять на это, лишь подав свой голос за представителей элит». То есть элиты сражаются друг с другом за то, чтобы быть выбранными массой. Больше никаких рычагов власти у масс нет. Все сегодняшние рейтинги, определяющие, насколько режим демократичен, опираются прежде всего на это определение Шумпетера: есть ли выборы, насколько эти выборы честные, насколько регулярные. Выборы — это ключевой институт современной демократии, но этот институт определяет не власть народа, а его участие в борьбе элит за власть. Собственно, в этой системе демократией называется аристократическая власть — власть лучших (не важно, что лучшие тут не по происхождению, а по выбору населения), демократический же элемент имеет исключительно функцию легитимизации этой власти элит.
А потому то, что мы называем сегодня кризисом демократии, является кризисом либерально-конституционных режимов. И главная причина этого кризиса — обнажение аристократической природы либерально-конституционных режимов, и естественное расхождение этой логики с логикой демократизации.
Либерально-конституционный режим, чтобы получать демократическую легитимность, должен создавать ощущение демократизации, при этом так, чтобы реально никакой демократизации за рамками, описанными Шумпетером, не было. И это все труднее становится делать. Людям обещают, что они и их интересы будут представлены, а они оказываются не представлены никем, они ощущают, что их никто не представляет. Людям обещают, что от их голоса что-то может измениться, а они видят, что никакого влияния оказать ни на что не могут.
И, как следствие, с одной стороны, потеря людьми интереса к политике и выборам —деполитизация, чреватая сбоем системы демократической легитимизации. А с другой, нарастающая волна требований усиления демократии. Истории с Brexit и Трампом — ровно про это. Протестное голосование против самой системы формальной демократической легитимизации.
(Отсюда)
Комментариев нет:
Отправить комментарий