Анна Шадрина, социолог:
Когда в начале прошлого века нужно было отобрать у деревенской женщины ребенка и поместить его в детский сад, чтобы заставить ее пойти на завод, говорилось о том, что социализация в раннем возрасте - это прекрасно. Потом, когда с детскими садами возникли перебои и нужно было, чтобы женщины забрали домой детей, говорилось, что нет, социализация и коллективизация ужасны, мать должна находиться с ребенком до трехлетнего возраста. А почему до трехлетнего? Чтобы не открывать ясельных групп.
<...>
Язык психотерапии принимается обществом за должное. Многие помогающие практики, рекламируя свои услуги сегодня, объясняют, "как устроен мир". Но, вообще-то, это язык, на котором говорит неолиберализм. Это идеология капитализма, которая не только объясняет современную личность, но и создает ее.
Сегодня все объясняется в терминах травмы, любой дискомфорт. Любое политическое решение можно легко объяснить благородной целью предотвращения детской травмы. И в контексте тривиальных трактовок психоанализа в травме оказывается виноват один человек - мать.
В русскоязычном пространстве сейчас появляются тексты о том, что если мать не будет 24 часа в сутки эмоционально доступна, то ребенок вырастет ущербным человеком с искалеченной психикой. Используя этот язык детских травм, мы предъявляем претензии нашим матерям за то, что нам сложно выносить рыночную действительность.
Сейчас все социальные институты изменились, стали хрупкими, человеку очень сложно ориентироваться и предвидеть будущее. Я, например, не знаю, что со мной будет через два года. И, конечно, самый легкий путь - сказать, что я переживаю психологическую травму, потому что мама что-то сделала не так. Но моя мама, например, не могла предугадать, что мне придется встраиваться в развитой капитализм, она меня готовила к реальности, в которой была взращена сама.
Пафос моего сообщения в том, что женщины как могли, так и заботились. А сегодня появились новые инструменты контроля и дисциплины, и они постфактум применяются к поколению советских матерей. Несправедливо, на мой взгляд. Подразумевается, что жизнь может быть без боли, что можно взрастить человека, свободного от всякого дискомфорта. Но это утопическая идея.
...идея феминистского материнства, как мне кажется, заимствована у Дональда Винникотта с его термином "достаточно хорошая мать". Эта идея возвращения матерям достоинства и ощущения, что они все делают правильно.
Я сейчас вижу много разговоров в социальных сетях на тему "Я достаточно хорошая мать, я делаю все, что могу". Мне видится, что это способ выставления границ между реальной женщиной и токсичным стандартом "хорошей матери".
<...>
Стандарту "хорошей матери" сопротивляться чрезвычайно сложно, и мне кажется очень важным, что идея "достаточно хорошей матери" объединяет женщин в сочувствии и поддержке друг другу.
Когда в начале прошлого века нужно было отобрать у деревенской женщины ребенка и поместить его в детский сад, чтобы заставить ее пойти на завод, говорилось о том, что социализация в раннем возрасте - это прекрасно. Потом, когда с детскими садами возникли перебои и нужно было, чтобы женщины забрали домой детей, говорилось, что нет, социализация и коллективизация ужасны, мать должна находиться с ребенком до трехлетнего возраста. А почему до трехлетнего? Чтобы не открывать ясельных групп.
<...>
Язык психотерапии принимается обществом за должное. Многие помогающие практики, рекламируя свои услуги сегодня, объясняют, "как устроен мир". Но, вообще-то, это язык, на котором говорит неолиберализм. Это идеология капитализма, которая не только объясняет современную личность, но и создает ее.
Сегодня все объясняется в терминах травмы, любой дискомфорт. Любое политическое решение можно легко объяснить благородной целью предотвращения детской травмы. И в контексте тривиальных трактовок психоанализа в травме оказывается виноват один человек - мать.
В русскоязычном пространстве сейчас появляются тексты о том, что если мать не будет 24 часа в сутки эмоционально доступна, то ребенок вырастет ущербным человеком с искалеченной психикой. Используя этот язык детских травм, мы предъявляем претензии нашим матерям за то, что нам сложно выносить рыночную действительность.
Сейчас все социальные институты изменились, стали хрупкими, человеку очень сложно ориентироваться и предвидеть будущее. Я, например, не знаю, что со мной будет через два года. И, конечно, самый легкий путь - сказать, что я переживаю психологическую травму, потому что мама что-то сделала не так. Но моя мама, например, не могла предугадать, что мне придется встраиваться в развитой капитализм, она меня готовила к реальности, в которой была взращена сама.
Пафос моего сообщения в том, что женщины как могли, так и заботились. А сегодня появились новые инструменты контроля и дисциплины, и они постфактум применяются к поколению советских матерей. Несправедливо, на мой взгляд. Подразумевается, что жизнь может быть без боли, что можно взрастить человека, свободного от всякого дискомфорта. Но это утопическая идея.
...идея феминистского материнства, как мне кажется, заимствована у Дональда Винникотта с его термином "достаточно хорошая мать". Эта идея возвращения матерям достоинства и ощущения, что они все делают правильно.
Я сейчас вижу много разговоров в социальных сетях на тему "Я достаточно хорошая мать, я делаю все, что могу". Мне видится, что это способ выставления границ между реальной женщиной и токсичным стандартом "хорошей матери".
<...>
Стандарту "хорошей матери" сопротивляться чрезвычайно сложно, и мне кажется очень важным, что идея "достаточно хорошей матери" объединяет женщин в сочувствии и поддержке друг другу.