На исходе ХХ века светские культуры христианских народов начали легитимизировать гомосексуальность: из табуированной (и патологизируемой) сексуальной практики она превратилась в допустимое индивидуальное предпочтение. То, как этот процесс происходил и происходит, обусловлено спецификой конструирования сексуальности в этих культурах вообще. И гомофобы, и представители ЛГБТ в этом смысле находятся в одних и тех же культурных границах, не ими установленных, и эти границы воспринимают как безусловные. И это абсолютно нормально, то есть единственно нормально. Современный гомосексуальный подросток, ощутивший интерес к своему полу, будет прежде всего дико переживать, потому что он уже продукт культуры.
Что это за культура? Ее исходная точка — этизация репродуктивного секса, а вместе с ним и моногамной семьи, и стигматизация всех прочих проявлений сексуальности. Именно этого, этизации репродуктивного секса и моногамности, не знала античность, не знала традиционная японская культура и многие другие культуры. Но, как всякая живая система, христианская культура эволюционировала. Научное знание развилось по соседству с теологией, потеснив, но не вытеснив ее с культурного поля. Индивидуализм узаконил представление о неповторимости каждой отдельной личности, не отменив представления об универсальности моральной нормы. Развитие политических институций привело к идее равноправия граждан и учета интересов и особенностей меньшинств. Наконец, семья перестала быть неотменимым пожизненным контрактом между мужчиной и женщиной по производству и воспитанию потомства. Развод стал доступным, вторые и третьи браки — частыми, а их характерным спутником — воспитание не своих биологических детей одним из родителей. Ушло табу на добрачный секс, стигма снята с одинокого материнства. А что же с этизацией репродуктивного секса и моногамной семьи? С распространением средств, контролирующих репродукцию, семейный секс все меньше воспринимается как по преимуществу репродуктивный. Семья же существует — против всех прогнозов теоретиков недавнего прошлого. В ней многое поменялось, но люди не перестают заключать браки, и моногамность в браке остается наиболее типичным ожиданием, пока брак длится. Что же является объектом этизации? Чувство. Это кажется странным ответом, но именно чувству в современной светской культуре приписывается то огромное моральное значение, которое прежде сопрягалось с «правильным» устройством семейной иерархии и сексуальной жизни. Уход чувства представляется достаточным основанием для расставания; разрыв семейных отношений по причине новой любви вызывает сочувствие к пострадавшей стороне, но редко осуждение стороны «бросившей»; отношения, не основанные на чувстве, включая брак, воспринимаются как морально ущербные.
<...>
«Гей-пропаганда», которой не существует, и знание, которое существует, никого сексуальным «меньшинством» не сделает: в культуре, предписывающей гетеросексуальность, но допускающей гомосексуальность, спонтанная идентификация происходит с доминирующей нормой, и лишь при невозможности ей соответствовать человек принимает себя как одного из «меньшинства».
И еще много интересного - здесь.
Что это за культура? Ее исходная точка — этизация репродуктивного секса, а вместе с ним и моногамной семьи, и стигматизация всех прочих проявлений сексуальности. Именно этого, этизации репродуктивного секса и моногамности, не знала античность, не знала традиционная японская культура и многие другие культуры. Но, как всякая живая система, христианская культура эволюционировала. Научное знание развилось по соседству с теологией, потеснив, но не вытеснив ее с культурного поля. Индивидуализм узаконил представление о неповторимости каждой отдельной личности, не отменив представления об универсальности моральной нормы. Развитие политических институций привело к идее равноправия граждан и учета интересов и особенностей меньшинств. Наконец, семья перестала быть неотменимым пожизненным контрактом между мужчиной и женщиной по производству и воспитанию потомства. Развод стал доступным, вторые и третьи браки — частыми, а их характерным спутником — воспитание не своих биологических детей одним из родителей. Ушло табу на добрачный секс, стигма снята с одинокого материнства. А что же с этизацией репродуктивного секса и моногамной семьи? С распространением средств, контролирующих репродукцию, семейный секс все меньше воспринимается как по преимуществу репродуктивный. Семья же существует — против всех прогнозов теоретиков недавнего прошлого. В ней многое поменялось, но люди не перестают заключать браки, и моногамность в браке остается наиболее типичным ожиданием, пока брак длится. Что же является объектом этизации? Чувство. Это кажется странным ответом, но именно чувству в современной светской культуре приписывается то огромное моральное значение, которое прежде сопрягалось с «правильным» устройством семейной иерархии и сексуальной жизни. Уход чувства представляется достаточным основанием для расставания; разрыв семейных отношений по причине новой любви вызывает сочувствие к пострадавшей стороне, но редко осуждение стороны «бросившей»; отношения, не основанные на чувстве, включая брак, воспринимаются как морально ущербные.
<...>
«Гей-пропаганда», которой не существует, и знание, которое существует, никого сексуальным «меньшинством» не сделает: в культуре, предписывающей гетеросексуальность, но допускающей гомосексуальность, спонтанная идентификация происходит с доминирующей нормой, и лишь при невозможности ей соответствовать человек принимает себя как одного из «меньшинства».
И еще много интересного - здесь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий